class="p1">– Пусть идёт нахер, – посоветовала Юлия. – А если ты откажешь на мне женится, я разворочу ломом твою печь.
– Только не это, – взмолился Корнелий. – Лучше убей Фацелию.
– Как скажешь, мой господи, – прошептала Юлию. – Но я это сделаю утром. А сейчас я собираюсь придушить одного похотливого кота, который мне не разу не позвонил за четыре года. Как дала бы.
Немецкий цирк зажигает свои огни
Проснулся Корнелий не от шипения выползшей из черепа змеи, а от большого количества немецких болельщиков, которые подняли вопль когда штандарты с чёрным костяным драконом на белом поле взвились над городскими воротами.
А Принц Корнелий в это время обнимал одетую в серебряную кольчугу воительницу с кукольным лицом. Но когда немецкие болельщики подняли радостный крик, Корнелий повернулся чтобы посмотреть на них. А проклятая гадюка опять выползла из черепа и недовольно зашипела, и старший прапорщик Корнелий Тимофеев проснулся.
Хотя ничего не поменялась. Где то за стенами Вещевого склада орали по-немецки, а гадюка недовольно шипела в объятьях Корнелия. Отпихнув от себя Фацелию, Корнелий сладко потянулся и спросил:
– Почему так много немецких шоферов? Кто? А какого хрена ты полезла на печь, вместо того чтобы погнать эту Швабскую банду? Не надо. Так телохранители себя не ведут. Пошла нахер.
Спрыгнув с печки, Корнелий выглянул в окно и тяжело вздохнув, начал облачатся в эсэсовскую форму. Выйдя на улицу, Корнелий тут же попал под вспышки фотокамер и сотовых телефонов. В такой ситуации с двумя сотнями журналистов из мира Новая Швабия было чревато скандалить.
Но так спускать нахальным Немецким волдырям попытку подзаработать Корнелий не собирался. Немецкая каска была достаточно плоской чтобы удержать на своей поверхности яблоко, а журналистам нравилось всё чем можно было погорячить нервы зрителей. А вставшему к дереву главе Немецких енотов это не особо понравилось, но ему тоже нужно было держать марку.
Когда Корнелий выстрелом с тридцати метров сбил яблоко с каски надетой на голову Курта, журналисты стали напоминать футбольных фанатов, а Немецкий енот, потеребив фальшивую бороду, виновато сообщил:
– Это было не моё решение.
– Курт, мне плевать чьё это было решение, – заявил Корнелий. – Но я просто попросил дать мене автобусы. Курт я ещё мог бы понять, если бы ты был сопливым пацаном с ветром в голове. Но ты сам участвовал в этой войне, ещё и занимался ловлей шпионов и диверсантом. А теперь скажи мне, мой бородатый друг, что первым делом сделает Дитрих, когда увидит толпу липовых Швейцарских журналистов?
– Дитрих как все нормальные европейцы тщеславен, – буркнул Курт.
– Хрен с вами, – согласился Корнелий. – Я сам помогу Дитриху узнать правду про три немецких мира. После чего приглашу Симонских лошкарей помочь Товарищу Сталину. Что-то не так? Курт, на вещах туристов стоят даты и названия, которых нет в мире Земля 1943М. И это я ещё молчу про то что Швабские немцы болтливей Пляжных бесок.
– Они все проинструктированы, – буркнул Курт. – И люди специальные будут мониторить обстановку.
– Вон тот болтливый немец тоже из них? – спросил Корнелий, и крикнул, – Курт, тебе что прошлого раза не хватило?
– Ты обещал нас не забывать, – напомнил высокий швабец по имени Курт.
– Вас забудешь, – крикнул Корнелий. – А Вилли тоже здесь? А всё вижу. Вилли, у меня есть для тебя подарок.
– Я свой подарок получил ещё в прошлой раз, – крикнул Вилли, показав свой автомат.
– Вилли, на складе тебя ждёт настоящая эсэсовская форма, – крикнул Корнелий. – А в Мусорном мире тебя ждёт роль крупного эсэсовского чина из Берлина.
– Где расписаться кровью? – крикнул Вилли.
– На стене Гестаповского застенка распишешься, если твои земляки облажаются, – крикнул Корнелий. – Это и всех остальных касается. Не забывайте что там идёт война, а в лесу живут злые русские партизаны. Если что, я вас обменяю на ящик гильз и скажу что я тут не причём. Скучные вы. Посмотрим как вы будете шутить, когда вам душка Дитрих начнёт пальцы ломать. Как выглядит? Как истинный ариец и верный член партии нацистов. Любой ваш каприз за пистолетные гильзы.
Коренастая фигура Вилли, да ещё в эсэсовской форме, очень колоритно смотрелась, но высокий красавец Дитрих затмил коренастого швабца и покорил сердца журналисток. Причём Дитрих, проникнувшись, организовал встречу колонны из десятка автобусов на окраине города.
Вот это и привело к тому что все договорённости полете к чёрту. Увидев мордатых эсэсовцев, журналистки потребовали разблокировать двери и посыпались из автобусов. Опешивший Дитрих тут же был облизан болтливыми журналистками и вынужден был принять участие в фото-сессии.
Не остались в стороне и два десятка эсэсовцев, которые были под стать Дитриху. А пожилыми солдатами заинтересовались только бородатые волдыри, которые тут же организовали обмен пластмассовых зажигалок на раритеты из карманов немецких солдат.
Когда даже Вилли, забыв где он находится, начал делать селфи с местными эсэсовцами, Корнелий вытянул из толпы журналисток Дитриха и приказал:
– Начинайте облаву. И постарайтесь обойтись без стрельбы и грабежей. Когда уедем тогда и проведёте обыски.
А дальше всё окончательно рухнуло. Журналисты, узнав про облаву на евреев, изъявили горячее желание увидеть это своими глазами. Но пинков евреев журналистам показалось мало, и они попросили эсэсовцев добавить в облаву перчинку. Хотя первый до этой дурости додумался швабец Курт, который где-то раздобыл Парабеллум и стал позировать на камеру приставляя пистолет к головам пожилых евреев.
Вслед за Куртом в фото-сессии приняли участие и остальные журналисты. И даже юные журналистки визжали свиньями и спорили за право попозировать на фоне поставленного на колени раввина, которой мало того что был одет в типичную одежду Еврейского священника, ещё и был похож на мученика.
– На новый Нюрнбергский суд хватит, – заявил Корнелий, подобрав пивную бутылку. – Вилли, хочешь я тебе этой бутылкой по голове настучу?
– А я тут причём? – буркнул Вилли. – Вон ещё одна бородатая свинья. Пойду вставлю ему ствол автомата в задницу.
– Дружку своему вставь, – прошипел Корнелий. – Куда пошёл? Быстро узнай из какого дома выдернули раввина.
– А на кой он тебе? – удивился Вилли.
– Если бородатая сволочь доберётся до тайников раньше меня, я сам тебя поставлю на лавочку, – пригрозил Корнелий. – И шевелись, если не хочешь чтобы я пригласил Татуинцев принять участие в облаве на этнических немцев.
Вилли не стал спорить, а переговорив с эсэсовцами, повёл Корнелия в дом где были обнаружены вещи из закрытой оккупационными властями синагоги. Но интерес к свиткам на деревянных барабанах проявил только Корнелий. А Вилли, пробежавшись пальцами по стенам, обнаружил несколько тайников.
– Дитрих, свинья тупая, – прошипел Вилли. – Кто так облаву готовит.
– Евреи опасность пятой точкой чувствуют, – заявил Корнелий. – Да и прибытие в город дополнительных сил правильно истолковали.
– Может устроим им шмон у расстрельной ямы? – предложил Вилли.
– Татуинцы их тогда откажутся выкупать, – усомнился Корнелий. – Да и вам за эти селфи тут же придьявят. А так будут молчать в тряпочку, только чтобы золото не потерять.
– И что ты им так просто его отдашь? – удивился Вилли.
– Они это золото за свои кровные купят, – пообещал Корнелий. – Если хочешь на этот цирк посмотреть, подкатывай вечером в Масляный пузырь.
– Уволь меня от этого зрелища, – попросил Вилли. – Я предпочитаю смотреть на то как евреи унижаются, а не торгуются. Кстати хорошая идея. Пойду унижу пару симпатичных евреек.
– Давай, – согласился Корнелий. – Фрау Марта тебя за эти унижения сама на лавку поставит.
– А мы в легкую, – пообещал Вилли, забросив автомат на плечо. – Когда такая возможность представится.
Корнелий не стал препятствовать Вилли глумится над евреями. Поведение граждан Новой Швабии было не в компетенции старшего прапорщика Тимофеева. Да и скандал в первую очередь бил по семье полковника Романова. Так что Корнелий, чтобы не попасть в кадр в компании Вилли, продолжил грабить дома где жили евреи.
Что было самым забавным, это то, что вещи евреев кроме них самих никому были не нужны. Да и вещи эти состояли
